Как сообщила 8 января 2018 года индийская газета “The Hindu” в материале Dinakar Peri, Josy Joseph “INS Arihant left crippled after ‘accident’ 10 months ago”, первая атомная подводная лодка индийской постройки S 73 Arihant находится в серьезном и длительном ремонте после крупной аварии, произошедшей на лодке “более десяти месяцев назад” [то есть в феврале 2017 года] и до настоящего времени скрывавшейся. Arihant с тех пор не выходила в море и, согласно источникам в индийском флоте, будет ремонтироваться еще “месяцы”.

(в работе)
Один из немногих доступных в открытых источниках качественных снимков головной индийской атомной подводной лодки национальной постройки S 73 Arihant. Снимок сделан летом 2014 года в Вишакхапатнаме еще до выхода Arihant на заводские ходовые испытания (с) NDTV

Cогласно информации газеты, основывающейся на сообщениях источников в ВМС Индии, авария произошла при стоянке Arihant в Вишакхапатнаме [видимо, на специальной государственной верфи Ship Вuilding Centre (SBC), где лодка была построена и базируется на период испытаний – bmpd]. Отсек энергетической установки лодки [турбинный ?] был затоплен в результате открытого по ошибке забортного отверстия в кормовой части корабля. Сообщается, что лодке потребуется длительный ремонт с заменой значительной части трубопроводов и арматуры.
Министерство обороны Индии отказалось от каких-либо комментариев по сделанному “The Hindu” запросу об аварии. По мнению газеты, именно авария на Arihant привела к отмене планировавшейся торжественной церемонии спуска на воду в присутствии премьер-министра Индии второй строящейся на SBC однотипной атомной подводной лодки Arighat. В результате спуск Arighat на воду был произведен 19 ноября 2017 года без огласки и в присутствии лишь министра обороны Индии Нирмалы Ситхамаран.
Газета приводит информацию индийских военно-морских источников, что Arihant “с самого начала” имел серьезные технические проблемы. В частности, значительный комплекс проблем связан с несоответствием уровня строительных работ на индийском предприятии российскому проекту (видимо, индийская промышленность не смогла реализовать требования российских проектантов. – bmpd), и он “не нашел удовлетворительного разрешения”.

Комментарий автора: Национальная программа разработки и строительства индийских атомных подводных лодок Advanced Technology Vessel (ATV) имеет длительную и мучительную историю. Фактически программа реализуется с 1974 года и с начала 1980-х годов осуществляется при активном советском, а затем российском техническом содействии. Проектирование лодки по программе осуществлялось при головной роли индийской государственной Организации оборонных исследований и разработок (Defence Research and Development Organisation – DRDO) с участием ВМС Индии и индийского департамента ядерной энергетики (Department of Atomic Energy – DAE) c Тромбейским атомным исследовательским центром имени Бхабха в Мумбаи (Bhabha Atomic Research Centre – BARC). В качестве крупнейших подрядчиков привлечены индийские частные промышленные группы Larsen & Toubro (L&T, поставщик корпусной стали), Walchandnagar Industries (поставщик реакторной части и главного турбозубчатого агрегата) и Tata Power (создатель систем управления энергетической установкой и лодкой). Строительство кораблей по данной программе осуществляется на специально созданном для этого в Вишакхапатнаме судостроительном предприятии SBC. Наземный прототип 83-мегаватнного лодочного ядерного реактора S1 индийской разработки на высокообогащенном (40 %) урановом топливе был построен DAE в Калпаккаме и введен в действие в сентябре 2006 года.

Головная индийская атомная подводная лодка S 73 Arihant (условное обозначение S2) была начата строительством на SBC в 1998 году и спущена на воду 26 июля 2009 года. Физический пуск ядерного реактора на лодке был произведен 10 августа 2013 года, и лодка вышла на заводские ходовые испытания 15 декабря 2014 года. В августе 2016 года лодка Arihant была без огласки передана ВМС Индии, хотя фактически продолжала оставаться в стадии проведения испытаний. Иностранные и индийские источники действительно молчат о каких-либо выходах Arihant в море в 2017 году, и о лодке не было никаких известий уже почти год.
Вторая однотипная лодка Arighat (условное обозначение S3) была фактически начата строительством на SDC в 2009 году и официально заложена на SBC в июле 2011 года, спуск Arighat на воду был произведен в условиях секретности 19 ноября 2017 года.
Общая стоимость разработки и строительства четырех атомных подводных лодок по программе ATV оценивается официальными индийскими источниками в 90 тысяч кроров рупий (около 14 млрд долл по нынешнему курсу), что,однако, выглядит явно заниженной суммой. Индийские источники оценивают объем индийских поставок при строительстве лодок программы ATV в 60 %, что подразумевает, что остальные 40 % составляют поставки из России.
Сообщается, что в настоящее время в начальной стадии строительства на SBC находятся две следующие атомные подводные лодки под условными обозначениями S4 и S4⃰ Согласно индийским источникам, лодка S4⃰ относится к модифицированному проекту, утвержденному в 2012 году, и будет иметь водоизмещение примерно на 1000 тонн больше и длину на 10 метров больше, чем Arihant, Arighat и S4 (надводное водоизмещение которых оценивается в 6000 тонн, а длина составляет 111,6 метров).

Лодки, строящиеся по программе ATV, являются атомными подводными ракетоносцами. Arihant и две следующие лодки в качестве главного вооружения должны штатно нести по четыре (ранее ошибочно утверждалось о 12) разработанных в Индии под руководством DRDO баллистические ракеты подводного старта К-15 Sagarika с дальностью стрельбы всего 700-750 км и оснащенные ядерным зарядом. Лодка S4⃰ получит дополнительный 10-метровый ракетный отсек с еще четырьмя ракетами К-15, что увеличит их количество на лодке до восьми. Первый практический запуск ракеты К-15 с лодки Arihant был осуществлен 31 марта 2016 года.

В 2006 году правительство Индии утвердило план разработки индийской атомной ракетной подводной лодки следующего поколения под условным обозначением S5. Сообщается, что фактически полномасштабные работы по данной программе были начаты в 2015 году с планами начала строительства головного корабля на SBC в 2021 году и постройки минимум трех единиц в серии. Для их строительства предполагается масштабная реконструкция SBC. Cогласно ряду сообщений, лодки S5 должны иметь надводное водоизмещение около 13500 тонн, ядерную реакторную установку мощностью 150-190 МВт, разрабатываемую сейчас в BARC, и быть оснащены 12 баллистическими ракетами большой дальности.
Для оснащения этих лодок под руководством DRDO уже достаточно длительное время ведется создание перспективной индийской лодочной баллистической ракеты К-4 с дальностью стрельбы до 3000-3500 км, доведенной до стадии испытаний (четвертое испытание было намечено на декабрь 2017 года, Видимо, пока но не состоялось). На более отдаленную перспективу разрабатывается лодочная баллистическая ракета К-5 с дальностью стрельбы до 5000 км. Наконец, в феврале 2017 года было санкционировано начало разработки DRDO трехступенчатой межконтинентальной баллистической лодочной твердотопливной ракеты К-6 с дальностью стрельбы минимум 6000 км, которая предполагается к оснащению несколькими (до шести) разделяющимися головными частями типа MIRV.
Параллельно в феврале 2015 года правительство Индии одобрило программу создания и строительства шести перспективных атомных многоцелевых подводных лодок, стоимость которой предварительно оценена в 60 тысяч кроров рупий (около 9,5 млрд долл). Их надводное водоизмещение оценивается в 6000 тонн. Для проектирования атомных подводных лодок новых типов создано специальное конструкторское бюро в Гургаоне.

Источник: LJ bmpd

Tagged with:  

(в работе)

Судовые ядерные энергетические установки (ЯЭУ) с жидкометаллическим теплоносителем (ЖМТ) имеют ряд неоспоримых преимуществ. Одно из важнейших, получение перегретого пара с параметрами более высокими, чем в ЯЭУ с классическими водо-водяными реакторами (ВВР).
Пионерами в создании субмарин с ЯР ЖМТ стали американцы. Правда, лодка такая у них была построена всего одна – SSN-575 Seawolf и реактор на ней установили тоже один – типа S2G. Охлаждался он жидким натрием. Лодку Seawolf, вступившую в состав ВМС в 1957-м, рассматривали в качестве опытной альтернативы первой в мире ПЛА SSN-571 Nautilus, имевшей ВВР S2W. В Пентагоне хотели определиться на ближайшее будущее, какая ЯЭУ для подводных лодок предпочтительнее.
Перспективы ЖМТ прельщали. При давлении теплоносителя в первом контуре в 20 раз меньшем, чем в ЯЭУ с ВВР, температура рабочего пара после ПГ в ЯЭУ ЖМТ оказалась в 1,8–1,9 раза выше. Однако сама ЯЭУ у американцев получилась довольно сложной. Во втором контуре между трубками парогенератора циркулировал промежуточный теплоноситель – сплав натрия и калия, нагревающий питательную воду, которая испарялась в ПГ. С натрием вышла незадача. Наблюдалась интенсивная коррозия конструкционного металла на фоне роста в последнем напряжений, которые были обусловлены значительным температурным перепадом в РУ (250 градусов). И это еще не все. В случае аварии с разрывом трубок ПГ натрий и калий вступили бы в бурную реакцию с водой, что неминуемо привело бы к тепловому взрыву. Налицо проблемы с конструкцией, с техническими решениями.
Несмотря на очевидные теплофизические преимущества реактора S2G, американские моряки в целом остались им недовольны. ЯЭУ Seawolf оказалась менее надежной, чем у Nautilus. Кроме того, большие хлопоты доставляла необходимость постоянного поддержания высокой температуры ЖМТ при нахождении лодки в базе, чтобы он не застыл и не «дал козла» (не затвердел), выведя ЯЭУ и соответственно ПЛА из строя. Поэтому американцы эксплуатировали Seawolf c S2G недолго. Уже в 1958 году лодка прошла капитальную реконструкцию. ЖМТ РУ от греха подальше заменили на более привычную и надежную с ВВР S2WA – по типу реактора, установленного на Nautilus. С ним она прослужила еще долгие годы.

Кит-рекордсмен
В нашей стране задачу применения ЖМТ ЯЭУ на атомных подводных лодках взялись решать почти одновременно с США. Это предусматривалось принятым в 1955 году постановлением Совмина СССР. Работа над ПЛА пр. 645 началась вскоре после того, как в Северодвинске была заложена первая советская атомная субмарина К-3 проекта 627 «Кит» (с ВВР). Закладка там же К-27 пр. 645 состоялась летом 1958-го, когда К-3 уже проходила ходовые испытания в Белом море. Через пять лет К-27 была принята в состав ВМФ СССР. Главными конструкторами проекта 645 были Владимир Перегудов и с 1956 года Александр Назаров (СКБ-143, ныне СПМБМ «Малахит»).
Сама по себе К-27 являлась «энергетической» модификацией первых советских АПЛ проектов 627 и 627А. Внешне от них и не отличалась. Главное новшество 645-го проекта заключалось в том, что вместо ВВР ВМ-А у «Китов» на экспериментальной по сути К-27 установили два реактора ВТ-1 с жидкометаллическим теплоносителем, в качестве которого использовался сплав свинца и висмута. Ядерная паропроизводящая установка (ЯППУ) с ВТ-1 была разработана конструкторским коллективом КБ-10 (будущее ОКБ «Гидропресс») под научным руководством академика Александра Лейпунского. Изготовили ЯППУ на Подольском машиностроительном заводе.
Официально отнесенная к опытным кораблям К-27 была полноценной боевой ПЛА. В апреле 1964-го она отправилась с Кольского полуострова в атлантический поход к экватору в подводном положении, что для нашего подплава было впервые. За 1,240 часов хода К-27 оставила за кормой 12,400 миль. Рекорд! Командир К-27 капитан 1-го ранга Иван Гуляев за успехи в освоении новой техники был удостоен звания Героя Советского Союза.
Как и американцы, советские моряки сразу столкнулись со сложностями эксплуатации. Это и необходимость постоянного (то есть и у причала, и при нахождении в доке) поддержания температуры первого контура свыше 125 градусов, и загрязнение ЖМТ радиоактивным полонием-210 (продуктом трансмутации Bi-209), и потребность в наличии на базе спецоборудования для приготовления свежего сплава свинец-висмут и приема с борта лодки такого отработанного «коктейля», причем радиоактивного. Кроме того, К-27 оказалась весьма шумной и потому более заметной, нежели ПЛА вероятного противника. Это огорчало адмиралов больше всего.
В мае 1968 года К-27, только-только прошедшая плановый ремонт, отправилась отрабатывать курсовые задачи боевой подготовки, а заодно и проверить работоспособность энергоустановки. Увы, проблемы проекта дали о себе знать и тот поход для К-27 оказался последним. Как только лодка дала полный ход, ЯР левого борта вышел из строя, часть ТВЭЛов разрушилась. Лодка всплыла и на одном реакторе вернулась в базу. К несчастью, авария имела тяжкие последствия: продукты деления проникли в обитаемые отсеки. Переоблучился экипаж, восемь моряков умерли в госпиталях, еще один задохнулся на борту в противогазе. Специалисты пришли к выводу, что наиболее вероятной причиной аварии стало загрязнение АЗ ЯР твердыми шлаками и окислами Pb и Bi. Это было учтено при создании новых лодочных ЯР с ЖМТ. Саму К-27 восстанавливать не стали, отправили на прикол. В 1982-м ее затопили северо-восточнее Новой Земли в Карском море.

Истребитель-автомат
Опыт эксплуатации К-27 оказался драматическим, но не бесполезным. Из него были сделаны выводы, положенные в основу создания новых АПЛ с ЖМТ (тоже Pb-Bi) ЯР и титановым прочным корпусом – одной предсерийной проекта 705 и шести серийных 705К (обобщенное название «Лира», по условной классификации НАТО – Alfa).
К разработке приступили в том же СКБ-143 под руководством главного конструктора Михаила Русанова. Построенная на Ново-Адмиралтейском заводе в Ленинграде К-64 была чисто опытной и прослужила недолго из-за аварии с застыванием теплоносителя. Серийные же шесть атомарин (К-123, К-316, К-373, К-432, К-463 и К-493), строившиеся как в Ленинграде, так и в Северодвинске на Севмашпредприятии и пополнившие флот в 1977–1981 годах, благодаря великолепным тактико-техническим данным доставили немало головной боли ВМС США.
Характеристики были получены благодаря тому, что однореакторная ЯППУ БМ-40А со Pb-Bi ЖМТ превосходила ЯППУ с ВВР других субмарин своего времени по эксплуатационной маневренности вдвое, по энергонасыщенности – в 1,5–2,5, а по удельно-массовым характеристикам – в 1,3–1,5 раза. Примечательно, что ПЛА проекта 705К почти не уступали в скорости (41 узел) западным противолодочным торпедам и развивали полный ход за какую-то минуту. Располагая поистине «истребительной» верткостью, «Лиры» могли атаковать противника с самых невыгодных для них секторов, даже будучи обнаруженными вражеской гидроакустикой.
И это еще не все. «Лиры» оснащались комплексными САУ энергетикой и оружием. Это позволило свести до минимума численность экипажа – она была в три раза меньше, чем у других ПЛА: 31 офицер и один мичман. Интересный момент: замполит в экипаже отсутствовал, и проведение партийно-воспитательной (именно так, а не привычной в ВС СССР партийно-политической) работы возлагалось на командира. На флоте эти лодки заслуженно прозвали «автоматами».
Правда, широкого распространения и дальнейшего развития лодки проекта 705К (они входили в состав 6-й дивизии подводных лодок Северного флота) не получили. «Лиры» прослужили до начала 90-х годов (головная К-123 – до 1996-го), с одной стороны – доказав исключительные тактические преимущества, а с другой – выявив значительные сложности в эксплуатации, связанные прежде всего с необходимостью постоянного поддержания определенного уровня физико-химических характеристик теплоносителя, ведь сплав Pb-Bi должен был находиться в жидком состоянии.
Кроме СССР (России), столь длительного опыта применения подобных реакторов на подводных лодках нет ни у кого. Монополию в подводном атомном (как, впрочем, и в надводном) кораблестроении держат ВВР.

И вот тут, в догонку видео:

Автор: Константин Чуприн, с редакторскими правками

Источник: Военно Промышленный Курьер

12 апреля 2016 года исполнилось 46 лет со дня гибели атомной подводной лодки “К-8”. Это была первая крупная катастрофа в истории отечественного атомного флота. На фото К-8 в момент аварии. 

Screen Shot 2016-07-12 at 9.49.37 PM

 

Третья атомная подводная лодка (ПЛА) проекта 627 “К-8” была заложена 9 сентября 1957 года на Северном машиностроительном предприятии (СМП) в городе Северодвинске. Государственные испытания на ней завершились 31 декабря 1959 года. Подводная лодка вошла в состав Северного флота и в 1960 году перешла в военно-морскую базу в губе Западная Лица, где дислоцировалась отдельная бригада атомных подводных лодок. В 1960 – 1961 гг. ПЛА “К-8” отрабатывала задачи боевой подготовки в море, осваивала малоизвестные тактические приемы использования кораблей этого класса, участвовала в испытаниях отдельных видов вооружения и технических средств, планируемых в дальнейшем к использованию на серийных ПЛА.

Из-за недостаточной надежности новых высоконапряженных парогенераторов в этот период на ПЛА произошли две крупные радиационные аварии в связи, с чем в конце 1961 года подводная лодка была поставлена в текущий ремонт на СМП, где была произведена замена парогенераторов и активных зон ядерных реакторов. В 1964 – 1966 гг. подводная лодка интенсивно эксплуатировалась в море. В 1966 – 1968 гг. “К-8” вновь оказалась в текущем ремонте, связанном, в основном, с заменой парогенераторов, после чего возвратилась к новому месту своего базирования в поселке Островной (Гремиха). В 1969 г. “К-8” совершила поход на боевую службу. Следующий автономный поход, начатый 17 февраля 1970 г., оказался роковым.

В 22 часа 30 минут 8 апреля 1970 г. на 51-е сутки автономного плавания на глубине 120 метров практически одновременно в двух отсеках (третьем и седьмом) возник пожар. В седьмом отсеке, судя по интенсивности пожара, вероятно, горели патроны регенерации. Экипаж подводной лодки под командованием капитана 2 ранга В. Бессонова проявил мужество и героизм в борьбе за живучесть корабля. Достаточно упомянуть лишь два эпизода. Несмотря на бушующее пламя вблизи пульта управления ядерной энергетической установкой находящиеся в нем офицеры (В.Г. Хаславский, А.С. Чудинов, Г.В. Шостаковский, Г.Н. Чугунов) обеспечили полное “глушение” ядерных реакторов, предотвратив тем самым возможность развития радиационной катастрофы у берегов Западной Европы. Эти мужественные офицеры одними из первых погибли на боевом посту, до конца выполнив свой долг.

Корабельный врач капитан медицинской службы А. Соловей во время аварии отдал свой дыхательный аппарат главному старшине Ю. Ильченко, которому сделал полостную операцию по удалению аппендицита в Норвежском море. Старшина был спасен, а врач погиб.

В ночь с 10 на 11 апреля в район аварии прибыли три судна Морского флота СССР, но из-за разыгравшегося шторма взять подводную лодку на буксир не удалось. Часть личного состава ПЛА была переправлена на судно “Касимов”, а на борту “К-8” остались 22 человека во главе с командиром для продолжения борьбы за живучесть корабля. Но 12 апреля в 6 часов 13 минут в результате потери запаса плавучести и продольной остойчивости подводная лодка затонула на глубине 4680 метров в Бискайском заливе Атлантического океана. Погибли 52 члена экипажа.

Командиру подводной лодки “К-8” капитану 2 ранга Всеволоду Борисовичу Бессонову присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Погибших подводников наградили орденами Красной Звезды. Оставшиеся в живых удостоены государственных наград. В пос. Островной (Гремиха) установлен памятник ПЛА “К-8” с именами всех погибших на ней подводников. Две улицы военного городка назвали именами командира Бессонова и капитана Соловья.

Ежегодно 12 апреля в пос. Островной у обелиска погибшим подводникам ПЛА “К-8” проводятся торжественные траурные мероприятия. В этот же день в 12.00 в Николо-Богоявленский Морской Собор города Санкт-Петербург, где открыта мемориальная доска в память погибших моряков-подводников “К-8”, приходят оставшиеся в живых члены экипажа, бывшие сослуживцы, вдовы и родственники погибших, чтобы помянуть тех, кто исполнил до конца свой долг перед Отечеством.

По материалам: www.flot.com

Tagged with:  

12 апреля 1970 г, в Бискайском заливе затонула советская атомная подводная лодка К-8.
Причиной гибели лодки стал пожар, который начался 8 апреля и, который экипаж не смог ликвидировать. Командир, выполняя приказ главкома спасти лодку, боролся за живучесть корабля до последнего момента. Командира БЧ-5, доложившего, что лодку невозможно спасти и нужно снимать людей, он назвал паникером. 11 апреля на лодке остались 22 наиболее здоровых подводника, остальные были сняты на подошедшие для оказания помощи суда.
На всех моряков был всего лишь один спасательный жилет, остальные остались в затопленных отсеках. На запрос спасателей, в чем нуждается экипаж, командир ответил, что ничего не нужно, хотя предлагались даже спасательные плоты.

В 6 часов 13 минут, 12 апреля, К-8, в которую все это время поступала забортная вода, потеряла остойчивость и быстро затонула. Последний из живых моряков утонул уже “на глазах” подходивших спасателей (судьба того единственного жилета не известна). Так к 30-ти погибшим в пожаре морякам добавилось еще 22.

«…Из вопросов, задаваемых в ходе расследования обстоятельств аварии К-8 капитану 1-го ранга Каширскому, капитанам 2-го ранга Анисову и Пашину:

Вопрос к Каширскому: Почему вы, прибыв на транспорт, не обеспечили оставшихся на подводной лодке средствами спасения?
Ответ: Надежной связи с подводной лодкой не было из-за непогоды. На лодке было 20 жилетов, но на палубе у людей всего 3—4.
Вопрос к Анисову: Почему ушел Каширский?
Ответ: Каширский ушел, чтобы доложить обстановку на ПЛ.
Вопрос к Анисову: Почему командир отправил командира БЧ-5?
Ответ: Из-за того, что механик “раскис”.
Вопрос к Пашину: Как вы расцениваете сход капитана 1-го ранга Каширского?
Ответ: Не имею об этом суждения.
Вопрос к Пашину: Были ли у оставшихся 22 человек спасательные жилеты?
Ответ: Только у одного.
Вопрос к Каширскому: Докладывал ли кто-либо, что необходимы спасательные средства для тех, кто остался на ПЛА?
Ответ: Я перед уходом спрашивал у командира лодки, что вам необходимо. Он сказал: “Ничего не нужно, уходите!”…»

Командир БЧ-5 капитан 2 ранга Валентин Николаевич Пашин, доказавший государственной комиссии по расследованию причин аварии правильность своей оценки состояния аварийной АПЛ, был награжден орденом Ленина.

Катастрофа случилась всего несколько дней после выхода лодки из Средиземного моря и Гибралтарского пролива – регионов с оживленными транспортными маршрутами и густонаселенными прибрежными зонами.

Пожар на борту лодки случился, предположительно, от воспламенения регенеративных пластин, которые были, за несколько дней до катастрофы, загружены с ракетного корабля «Бойкий» на К-8 сверх штатных норм и хранились не приспособленных для этого местах. Дополнительный запас регенерации был необходим, так как К-8, сразу после боевой службы в Средиземке, направлялась в северо-восточную часть Атлантического океана для участия в учениях «Океан», посвящённых столетию со дня рождения Ленина.

Через год после аварии ПЛА К-8 была исключена из состава флота. Командиру подводной лодки “К-8” капитану 2 ранга Бессонову за мужество и стойкость при выполнении задач по спасению лодки и части экипажа был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Командир БЧ-5 капитан 2 ранга Валентин Николаевич Пашин, доказавший государственной комиссии по расследованию причин аварии правильность своей оценки состояния аварийной ПЛА, был награжден орденом Ленина. Именем НачМеда К-8 А. Соловья отдавшего матросу свой ИДА была названа улица в пос. Островной. Все погибшие члены экипажа были награждены орденами Красного Знамени. Оставшиеся в живых медалями Ушакова.

 

По материалам: В.Шигин “Бискайский реквием” (К-8). и др.

 

 

0_c20ee_e244a16a_orig0_c20ed_fcacb43c_orig0_c20ef_4544f67a_orig0_c20f0_e4b9f9af_orig0_c20eb_28f3a23b_orig0_c20f1_56e0c3ce_orig

 

(Фото получено через Олега Кулешова, автор неизвестен)

 

Tagged with:  

Американцы имели свою “Чажму”. Такова вот цена прогресса. Хотя, ходят сплетни про “любовный треугольник” … который всему тому причиной.

Пока вот здесь…

http://en.wikipedia.org/wiki/SL-1

Просмотрев практически все презентации перспективных проектов реакторов SMR, понял, что надо поговорить еще и о “присоединениях”. Разбираясь с одним вопросом, цепляешь какую-то мелочь и сразу вытаскиваешь наружу целый ком несоответствий. Ну вот например. Почему, интегральный (моноблочный) дизайн существенно снижает возможность образования течи? Кто это сказал и как он это подсчитал? Да и можно ли говорить о том, что в реакторе такого типа полностью исключены подключения к системам? Что, нет ни одного патрубка? Есть, и довольно много.

Посмотрим, что должно быть у реально существующего или перспективного реактора и какие должны быть диаметры трубопроводов подключений.

  1. Реактор необходимо заполнять. А значит, надо подать в корпус воду, и по возможности в достаточном объеме и быстро. Быстро, потому, что этот же патрубок используется для подпитки и аварийной подачи воды при образовании течи. Такие трубопроводы, как правило подают воду в пространство над АЗ. Поскольку подача холодной воды под АЗ может поменять реактивность.
  2. Реактор необходимо периодически дренировать. Как минимум при перегрузках. И дренирование обычно осуществляется с дна. Диаметр этой трубы, как правило, не очень большой, около 1″. Но, тем не менее, подключение имеется.
  3. Система очистки и (иногда) система длительного расхолаживания. Вода из реактора охлаждается на теплообменнике-рекуператоре и пройдя ионо-обменный фильтр 1К (ИОФ-1) возвращается в контур. Операция эпизодическая и зависит от состояния АЗ. Но имеет место. Без использования теплообменника-рекуператора, эта система может исполнять функцию системы длительного расхолаживания. Как правило, система подключена к тому же патрубку, что и система подпитки.
  4. Система подачи газа высокого или среднего давления. Этот же трубопровод используется при воздухоудалениях, при первичном заполнении и расположен в максимально возможной верхней точке крышки/корпуса. Диаметр не очень большой примерно 1″.
  5. 4 (или 2) трубопровода подачи питательной воды. Количество зависит от количества секций парогенератора. Диаметры примерно 4…5″. И соответственно 4 (или 2) паропровода отвода перегретого пара. Эти диаметры довольно значительны и составляют примерно 8…10″.
Таковы стандартные подключения к “бочке”. Выше не упомянуты подключения уровнемеров, термопар, прочих датчиков. Давление в контуре обычно измеряется датчиками установленными на трубопроводах подключенных систем, до запорной (отсечной) арматуры. Остальные датчики обычно имеют собственные места подключений.
Теперь несколько слов об “экзотике”. Правда в США, эти подключения не считаются экзотическими. Это дополнительные т.н. “вентиляционные предохранительные клапана”. Их как минимум 2, независимых, и включаются они в работу, если происходит несанкционированное повышение давления в контуре. В основном, после сброса АЗ и при активном кипении ТН-1 в отсутствие отвода тепла от АЗ реактора. Диаметр таких патрубков достаточно велик и составляет 3…4″.
В принципе, это практически полный перечень и для расчетов вероятности появления течей можно его использовать. Если бы не одно но… Есть такая схема придуманная для отвода тепла от реактора, через стенку контейнмента. Называется CHRS.
Ну а дальше, самое интересное. Как и в России, отсечение первого контура осуществляется 2-мя клапанами.  По факту, похоже все-таки предполагается 2 рециркуляционных патрубка по 4…5″ каждый. То есть, 4 “дырки”, не считая 2-х аварийных линий с предохранительными клапанами.
Теперь найти бы программу и посчитать, вероятность течей и отказов этих клапанов, интенсивность течей, а также, возможность ЕЦ в разомкнутом контуре CHRS, ну и возможность циркуляции при отказе одной линии. Ну оч-чень интересно.

 

(For additional information: www.NuScalePower.com and presentations) 

 

Tagged with:  

Если рассмотреть причины, по которым реактор необходимо срочно вывести из эксплуатации, то скорее всего, их надо разделить на несколько групп (не детально, очень обобщенно):

  1. Аварии и отказы связанные с работой АЗ (ро, тау, нейтронная мощность, “кнопка”)
  2. Аварии и отказы связанные с работой контура циркуляции (повышение температуры и давления в реакторе)
  3. Аварии связанные с реактором, течи различной интенсивности (уровень и давление)
  4. Аварии связанные с турбинной частью, паром и питательной водой (давление питательной воды и пара, температура пара)
  5. Аварии связанные с работой оборудования (электрическое питание и/или отказ важных агрегатов)
  6. Аварии связанные с ошибками управления (здесь не рассматриваются)
Всего можно рассмотреть примерно 12-15 сигналов, часть из которых так или иначе дублирует друг друга.
При каждом сигнале (группе), различно находящееся в работе оборудование, которое можно использовать для вывода установки и перевода ее в режим расхолаживания. А значит, различны и пути расхолаживания. Соответственно:
  • Первые две группы, объединяет то, что установка не имеет отказов основного оборудования и систем, а значит вывод и отвод тепла, может производиться ускоренно, но через штатные (обычные каналы).
  • Третья, включающая в себя течи (малая, средняя, большая, разрыв), по странной случайности и по расчетам проектантов не рассматриваются в LW-SMR.
  • Четвертая, связана с авариями насосов, конденсатора, турбины, с подачей питательной воды и отводом пара.
  • Пятая же, связана с полным обесточиванием, а значит, не только отказом основного оборудования, но и с потерей возможности управления установкой и является ухудшенным вариантом четвертой.

 

… изложить их без эмоций. И, по возможности, осветим только технические и некоторые организационные моменты аварии. Очень уж получается поучительная история, не о том, как надо героически действовать после, а о том, как не надо работать до. Вопрос даже не в трансформации опыта на последовавший за этим Чернобыль. Вряд ли это было тогда возможно, по многим причинам. Думаю, не возможно это и сейчас.

Я впервые узнал об аварии в УЦ ВМФ, где готовился по программе на управленца и где нам читали довольно детальные лекции о радиационных авариях на АПЛ, в рамках курса по Радиационной защите и Дизиметрическому контролю. Дело прошлое, срок подписки давно кончился, да и в открытых источниках теперь полно материалов. Но: “Время сточило ударный механизм” … многое забылось.
Кстати, оказывается у Американцев тоже была своя маленькая “Чажма”. Авария с реактором SL-1 3 января 1961 года на площадке INL, ровно в том месте, где я теперь и работаю. 

По материалам Н.Г. Мормуля, В.М. Храмцова, В.М. Бойко, С. Алексеева и др. источникам. С поправками С. Иванова (см. дополнительно Примечание).

 

Предистория:

 

Ядерная катастрофа на атомной подводной лодке К – 431 (проект 675 Echo, см. фото) произошла 10 августа 1985 года.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Атомная подводная лодка К-431, 4-ой флотилии ТОФ, находилась в ремонте на СРЗ-35 в бухте Чажма. На АПЛ по плану проводилась операция №1, так называются работы по замене активных зон (АЗ) реакторов подводных лодок. На АПЛ производилась перегрузка двух зон реакторов типа ВМ-1 (мощность ок. 70 МВт каждый). Над реакторным отсеком АПЛ были срезаны и удалены элементы надстройки легкого корпуса и съемный лист прочного корпуса, сверху установлено специальное технологическое сооружение и перегрузочный домик из алюминиевых листов. Подводная лодка стояла у третьего пирса третьим корпусом, а к ней была поставлена плавмастерская (ПМ-133), специально оборудованная для обеспечения операции по перегрузке АЗ ядерных реакторов (ЯР) (см. схему).

Первым корпусом к пирсу стояло плавучее контрольно-дозиметрическое судно (ПКДС). Вторым корпусом стояла в ремонте атомная подводная лодка К-42 (проект 627 November). Перегрузку выполняли специалисты высокой квалификации – офицеры береговой технической базы (БТБ), выполнившие не один десяток таких операций.
БТБ была построена в конце пятидесятых годов, как специализированное, очень сложное и очень дорогое инженерное сооружение в бухте Сысоева.

 

Обычно на БТБ выполняют следующие работы и решают задачи по:

– ремонту и перегрузке реакторов АПЛ
– хранению новых и отработанных тепловыделяющих элементов (ТВС и ТВЭЛ) АЗ атомных реакторов в специально оборудованных хранилищах
– захоронение твердых радиоактивных отходов (ТРО) в специально созданных могильниках
– переработка жидких радиоактивных отходов (ЖРО), для чего под землей была сооружена сложнейшая система из нержавеющих труб, испарителей, фильтров.
На момент аварии все эти сооружения уже были в аварийном состоянии, но проведению работ по перегрузке это не мешало. Проблемы были с загрязнением окружающей среды ЖРО и их хранением.

 

Авария:

 

В начале августа офицеры перегрузочной команды успешно заменили АЗ на первом, носовом реакторе АПЛ К-431, но при перегрузке второго произошло ЧП. По порядку ведения работ, после того, как в реактор загружены все элементы активной зоны, крышка реактора ставится на место, производятся присоединения тяг компенсирующей решетки, стержней СУЗ и а/з. Затем крышка, через красномедную прокладку и нажимное кольцо, для создания герметичного соединения, обтягивается расположенными по периметру вытяжными шпильками с использованием специального гидравлического оборудования. После чего, реактор подвергается гидравлическим испытаниям т.е. в нем создается испытательное давление выше номинального, и под испытательным давлением он выдерживается определенное время. Кормовой реактор (на АПЛ проекта 675 применена эшелонная компоновка ЯР) этого испытания не выдержал, при испытаниях давление не поднималось выше 12 ати. Не доложив о ЧП по команде, как это предписывалось руководящими документами, в Главное Техническое Управление ТОФ (ГТУ). Офицеры перегрузочной команды решили попытаться решить проблему самостоятельно. Несмотря на то, что все они были специалистами высочайшего класса, выполнившими не один десяток перегрузок, они переоценили свои силы. Точнее, не предусмотрели всех возможных “случайностей” и отступив от стандартной процедуры допустили роковые ошибки.

Закончив работу в пятницу, 9 августа 1985 года, к слову сказать, установлен особый порядок и время для проведения потенциально-опасных работ, который был многократно нарушен, они приняли решение выйти на работу в субботу 10 августа и устранить причину негерметичности. Позже выяснилось, что причиной ЧП стал посторонний предмет (кусок электрода), попавший на уплотнительное медное кольцо крышки реактора. Судя по всему, работы выполнялись персоналом с серьезными нарушениями, халатно, без надлежащего контроля. Чтобы устранить проблему, офицеры решили снова поднять крышку реактора, очистить кольцо, поставить крышку на место и провести новое гидравлическое испытание корпуса реактора.

Конструкция реактора, крышки и тяг компенсирующей решетки такова, что при проведении подобных работ требуется строго вертикальное приложение усилия для подъема крышки. Для этого используется специальное технологическое оборудование, т.н. приспособление “П”, позволяющее поднимать крышку реактора без перекоса.

Примерно было определено расстояние, на которое кран мог бы поднять крышку для устранения дефекта. Офицеры перегрузочной команды приступили к выполнению работ. Сняли крепления крышки реактора (открутили гайки крепления по периметру), и кран плавмастерской начал поднимать крышку на обычных стропах. Однако, из-за несоблюдения технологических инструкций и нарушений порядка проведения операции, произошел перекос крышки и в отверстиях крышки, закусило тяги КР, стержней СУЗ и АЗ. Таким образом, вместе с крышкой реактора из активной зоны несанкционированно извлекались почти все нейтронные поглотители. Что это значит, специалистам объяснять не надо. Вспомним, что к этому времени, зона в реакторе уже была “свежей”, а значит и критический уровень положения КР довольно низкий. Кроме того, после достижения некоторого уровня, из-за использования обычных строп, без специального приспособления “П”, произошел перекос крышки и несмотря на все попытки увеличить усилие, подъем крышки не происходил.

Обратив внимание на то, что крышка не извлекается, исполнители приостановили работы. Представим себе конструкцию, в которой к тросу крана, установленного на палубе ПМ-133, присоединена крышка реактора, в которой удерживаются тяги КР, стержней СУЗ и а/з. И вся эта конструкция из-за перекоса удерживается в АЗ реактора. При этом стальной трос крана максимально натянут и работает как растянутая пружина. К этому моменту создалась критическая ситуация, дальнейший ход событий зависел от малейшей случайности. И именно эта случайность произошла. Одна из версий связывается со случайностью “торпедолов”.

Плавмастерская ПМ-133, судно, подверженное качке, как и все суда. Естественно оно могло качнуться в ту или иную сторону в любой момент, т.e. несанкционированно изменить свое положение, а значит и положение крана, троса и далее положение поглотителей в активной зоне ЯР. Именно в этот момент с моря подошел катер-торпедолов и на скорости в 11 -12 узлов прошел по бухте Чажма. Несмотря на сигналы брандвахты, торпедолов не снизил скорости и его проход по бухте вызвал волну. По некоторым мнениям, эта волна и качнула плавмастерскую с находящимся на ней краном.

Усилие для большего подъема крышки стало достаточным и крышка реактора с большой скоростью (дополнительно спружинил трос) была выдернута со всей системой поглотителей на высоту превышающее критическое положение. Реактор несанкционированно вышел на сверхкритический уровень. Началась неконтролируемая цепная реакция. Мгновенно выделилось огромное количество ядерной и тепловой энергии, произошел ядерный взрыв и выброс содержимого реактора, над ним и рядом с ним вверх. Перегрузочный домик (постройка сооружаемая над реактором при перегрузке, с отверстием в крыше, через которое проходит трос с гаком) мгновенно сгорел и испарился. Во взрыве погибли все моряки занимавшиеся перегрузкой на корпусе ПЛ (всего 10 человек, 8 офицеров и 2 матроса). Их имена: капитан 2-го ранга Виктор Целуйко, капитаны 3-го ранга Анатолий Дедушкин, Владимир Комаров, Александр Лазарев, капитан-лейтенанты Валерий Коргин, Герман Филиппов, старшие лейтенанты Александр Ганжа, Сергей Винник, матросы Игорь Прохоров и Николай Хохлюк.

Кран за трос вырвало из палубы плавмастерской и выбросило в бухту. По свидетельствам очевидцев, крышка реактора весом в 5 (12) тонн вылетела вертикально вверх на высоту полтора-два (?) километра и оттуда упала вниз, на реакторный отсек. Лодка “притонула” от удара крышки, черпанув поврежденным бортом воды. Не удержавшись, крышка свалилась на борт, ребром повредив корпус ниже ватерлинии. Вода из бухты хлынула в поврежденный реакторный отсек. Все, что было выброшено из реактора в момент взрыва, все остатки разрушенной активной зоны, загрязненные детали внутренней конструкции/начинки реактора, упало на корпуса АПЛ К-431 и К-42, плавмастерскую, ПКДС, в акваторию бухты, на пирсы, территорию завода. В этот момент ветер дул со стороны бухты на завод и поселок. В считанные минуты, вокруг взорвавшейся АПЛ, все, попавшее в след выброса, стало радиоактивным (см. схему). Уровни гамма-излучения многократно превышали санитарную норму, выброс радиоактивности определен как 6 млн. Кюри. Это произошло в 12 часов 5 минут. Доза излучения определенная позже, по золотому обручальному кольцу обнаруженному на останках, составила 90,000 Рентген в час.

ПРИМЕЧАНИЕ: Здесь, ниже приведен текст из комментария к настоящей заметке.

Необходимо сделать небольшое уточнение. КПЛ, КБЧ-5 и КДД находились в это время в отпуске. То есть, командира и старших офицеров БЧ-5 на ПЛА не было.

10 августа – начали работы по подрыву крышки носового ЯР (?). Для обеспечения безопасности подъема крышки было смонтировано штатное перегрузочное оборудование, исключающее перемещение компенсирующей решетки. Так как к этому моменту была уже смонтирована стенка аппаратной выгородки (?), поэтому установка перегрузочного оборудования была произведена с нарушением относительного штатного расположения балок и стоек, а также способа крепления их друг с другом (часть конструкции стянули вместе металлическим тросом-стропом). Вследствие этого не была обеспечена соосность упора, предназначенного для исключения перемещения КР вверх при подъеме крышки реактора со штоком КР. В нарушении ст.47, 57 Положения… (1973 г.) обязательные проверки и приемка монтажа перегрузочного оборудования не производились и актом не оформлялись.

Произвели подрыв крышки носового реактора гидравлическими домкратами на высоту 55 мм. Далее принималось решение на установку траверсы для дальнейшего подъема крышки, но траверса оказалась в разобранном состоянии. Тогда руководителем работ, в нарушении технологического процесса, принимается решение поднимать крышку реактора стропами. Крышка была остроплена за четыре рыма вместо штатной траверсы и начат ее подъем. Подъем крышки краном производился в несколько приемов.

Далее происходит следующее:

  • движение КР вместе с крышкой ЯР произошло за счет заклинивания (зацепления) штока КР и упора в стойке крышки под воздействием ”заневоленного” упора
  • при этом в начале подъема, когда усилие сцепления было недостаточным, крышка, преодолевая это усилие, не увлекала за собой КР
  • по мере продвижения крышки вверх сцепление штока КР с крышкой усиливалось и стало достаточным для подъема КР.

В районе критического положения КР произошел разрыв тросика, посредством которого были соединены балка с опорой стойки. Крышка резко пошла вверх вместе с жестко закрепленной в ней КР за счет натяжения тросов подъемного крана.

 

Действия после аварии:

 

Поврежденная АПЛ К-431 начала тонуть. Забортная вода поступала в поврежденный реакторный отсек. Под угрозой затопления корабля было принято решение отбуксировать аварийную ПЛ на отмель. Глубина у пирса 15 метров, осадка лодок проекта 675, 7 метров. В случае затопления все продукты заражения попали бы в воду. Экологическая катастрофа была бы еще более серьезной, а ликвидация последствий аварии более затруднены. Для перемещения АПЛ на отмель надо было убрать ПМ-133 на рейд, освободить К-431 от всякого рода концов: швартовов, электрокабелей, рукавов вентиляционных систем, переходного трапа и энергетического мостика.

В это же время, экипаж ПМ-133 организованными сменами, пеной производил тушение возникшего в надстройке К-431 пожара. Тушение производили с расстояния несколько десятков метров, из гидрантов, сначала пеной, а затем, после того, как был израсходован пенообразователь, водой. Потушив пожар, команда ПМ-133 отогнали плавмастерскую на рейд, и в этот момент к аварийной лодке подошел морской буксир-спасатель. Офицеры топорами рубили все, что можно было перерубить, снимали то, что можно было снять, чтобы освободить и отвести лодку от пирса. Морской буксир разогнал лодку и на полном ходу посадил ее на отмель. Лодка перестала тонуть.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

К этому времени, для ликвидации аварии, к пирсу прибыла первая аварийная партия состоящая из офицеров штаба флотилии. Через некоторое время, при помощи двух плавучих кранов сумели приподняли корму лодки. Установив погружные насосы, осушили реакторный отсек, сначала до уровня паел, а затем, один из офицеров рискуя проник в реакторный отсек, и установил насос под паелы, в самый низ трюма. В результате этих действий удалось заварить подводный борт. Реакторный отсек залили бетоном. После окончания этих работ, К-431 снова отбуксировали к ПДКС, но поставили уже первым корпусом (см. фото).

 

Участие людей в работах по ликвидации аварии:

 

Вместе с аварийной партией прибыли офицеры службы радиационной безопасности (СРБ) флотилии и начали обмеры зоны аварии. Первоначально, в работах по ликвидации аварии участвовали матросы экипажей АПЛ. Но в дальнейшем, было принято решение вывести подчиненных из зоны и все работы непосредственно в зоне аварии, на самой аварийной ПЛ выполняли только офицеры штабов флотилии, экипажей АПЛ и СРБ. То есть, за исключением тушения пожара и в начальный момент, матросы срочной службы на последующих этапах работ при ликвидации аварии не использовались. В первые моменты контроля за уровнем радиации не проводилось и в эти дни аварии облученными оказались 114 человек. Всего количество облученных достигло 290 человек, у 10 человек развилась острая лучевая болезнь. Официально выявленное число пострадавших составило 950 человек.

283257_original

Из погибших, удалось опознать по останкам и частям тела только двоих. В последствии, все останки были кремированы и из-за высокого уровня заражения захоронены в радиационном могильнике.

Ежедневно группа, проработавшая в зоне аварии, отправлялась в госпиталь, где у людей брали кровь на анализы. На следующий день на лодке работала новая группа. Всего через работы в зоне аварии прошло более 150 человек. За зоной аварии был завод и поселок. В этой зоне загрязнения работали военные строители, полки химической защиты флота, рабочие завода и служба радиационной безопасности завода. Химический и радиационный контроль осуществлялся под руководством начальника химслужбы ТОФ.

 

Ликвидация последствий аварии:

 

Работы на аварийной ПЛ продолжалась безостановочно до 16.00 23 августа. Аварийную ПЛ на плаву удержали, но очистить от загрязнения не смогли. 23 августа буксир перевел К-431 через залив Стрелок в бухту Павловского, основную базу 4-ой флотилии к нулевому пирсу. Там она находилась до недавнего времени. На корабле и по-прежнему сохранялся крайне высокий уровень радиационного заражения.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Существовало 2-3 технических проекта решения проблемы. Предполагалось участие в проектах международных спонсоров, для финансирования утилизации загрязненной ПЛ. По обновленной информации, удалось решить техническую проблему локализации аварийных отсеков.

Обе аварийные ПЛА были доставлены в Большой Камень, на завод “Звезда”. Там, были выгружены АЗ обеих ПЛА и реакторные отсеки были отделены от корпусов ПЛА. Обе лодки утилизированы, а реакторные отсеки с двумя прилегающими с каждой стороны выделены в герметичные 3-х отсечные блоки. Аварийный блок К-431 захоронен в специально построенном котловане-укрытии размером 4х250х60 метров, который был забетонирован после установки туда блока.

Второй 3-х отсечный блок ПЛА К-314, менее пострадавшей при аварии, был поставлен на хранение в ангар убежище (см. фото). Интересный факт, но К-341 это как раз та самая ПЛА, которая под командованием К1Р В. Евсеенко, в марте 1984 года столкнулась с авианосцем Kitty Hawk в Южнокорейском море.

 

ПРИМЕЧАНИЕ: Для уточнения технических деталей, смотри также комментарии к тексту ниже.